Антон Кулаков - Нечего прощать[СИ]
Все внутри Андрея испытывало к этому человеку неописуемое уважение, нежность и не пойми откуда взявшуюся привязанность. Ведь это было для него впервые — встретить человека, столь на него похожего, близкого по своим интересам и привычкам. Все таки подобные странные совпадения встречаются не так часто в этом мире. Иногда один на миллион (или даже миллиард) — но не чаще. Антон не был стандартным по телосложению для своего возраста — физически его тело выглядело намного старше — плотное туловище, слегка полноватые руки и довольно широкие ступни. Пожалуй, этому зрелищу не хватало, чтобы его тело при всем этом еще и божественный свет источало — получилась бы картина юного бога, которого выбросили с вертолета и он застыл на простыне, так и уснул. Андрей присел, нацепил на нос очки и продолжил созерцание, которое доставляло ему необъяснимое удовольствие. Уходить из этой комнаты он не хотел.
Тут в голове Андрея появилась мысль, которую он быстро отринул в сторону. Ему показалось, что Антон очень беззащитен и потому воздвиг вокруг себя этот непроходимый ров сложности, ума и большого объема диких знаний, необходимых далеко не каждому человеку. Андрею захотелось спрятать Антона, спасти его от всех неприятностей этого мира. Быть для него наставником и протектором. Непонятно, откуда такие мысли появились, но казалось, что Антон истосковался по обычной родительской ласке, даже не смотря на то, что внешне смотрелся уже сложившимся взрослым человеком. Да что это за наваждение.
Эту идиллическую картину и увидела Ирина — разбросанного по своей постели Антона — на половину на боку, на половину на животе(благо в пижаме), и счастливого Андрея, который его разглядывал.
— Доброе утро, — сказала Ирина, — я принесла вам завтрак, поскольку все уже покушали. Тебя Андрей ждет крестная, чтобы поехать на работу.
— Спасибо большое, не стоило беспокоиться, я бы поел внизу.
— Так, — Ирина поставила поднос на тумбочку, — не пререкаться — раз я его принесла, значит будете тут завтракать.
— Как прикажете, повелитель! — улыбнулся Андрей.
— Ты уже успел подцепить у Антона этот оборот?
— Вы удивитесь, но я был уверен, что это мое личное изобретение.
— Вот даже как, — изумилась Ирина, — чай? Тосты?
— Все что предложите.
— Как спалось? — продолжала усердствовать Ирина.
— Практически не спалось. Мы с Тохой проболтали до пяти утра. Он на удивление интересный собеседник.
Ирина поставила поднос Андрею и сказала:
— Как же так?
— Все очень просто, — сказал сквозь сон Антон, — я в отличие от некоторых по тупым вечеринкам не катаюсь, самок там не кадрю и на силиконовые сиськи не введусь. Потому и интереснее.
— Ты излишне самоуверен, — возмутилась Ирина.
— А ты, дорогая бабушка, чересчур любопытна. Сначала подсматривала за нами из гостиной, потом полночи подслушивала под дверью. Я не понимаю, ты ожидала, что у нас будет коллективный просмотр порнофильмов, или Андрей вдруг меня соблазнить решишься? Андрюх, как насчет сладкой любви, чтобы бабушка успокоилась.
Андрей поморщился:
— Только если она слишком сильно будет просить.
Ирина встала в позу и возмутилась:
— Нет, вы только себя послушайте!
— Бабушка, — хихикал Антон выбирая тост, — ну ты же за нами уже часов двенадцать носишься этого опасаясь. Вот я и подумал, раз ты так этого ждешь, надо тебя успокоить. Только я не представляю, как это сделать технически. Андрюх, у тебя есть опыт?
— Знаешь, я всегда считал что в этой сфере у меня опыт только в одном направлении.
— В каком, — готовая к любому ужасу в страхе произнесла Ирина.
— Да простите мой французский, в трахании мозгов, — сказал Андрей.
— А я как менее воспитанный, скажу тебе бабушка, что чем–то подобным ты и занимаешься последние сутки. Причем активно.
Ирина от такой наглости чуть не подавилась и собралась было выскочить обиженно из комнаты, но ее вовремя поймал Антон:
— Бабушка. Прости меня пожалуйста, но я не знал как иначе избавить тебя от твоих подозрений, а себя от своей слежки. Ну перебор, ей богу.
Ирина чуть не заплакала на месте.
— Ты порой бываешь так…
— Знаю. Не продолжай пожалуйста, а то потом опять с Мариной у себя будете старые фотографии смотреть и рыдать. Все. Спасибо тебе за завтрак.
— Я присоединяюсь, — сказал Андрей, — тосты восхитительны, и простите если что не так.
Ирина кивнула:
— Всегда пожалуйста. Потом отнесите поднос на кухню.
— И чашки вымоем, — сказал Антон.
Ирина вышла. Антон не удержался и прыснул, потом вернулся на кровать и принялся за тосты:
— Кстати, знаешь чего она беснуется?
— И? — спросил Андрей.
— Ей Тимоха наверняка сказал, что вся его лучшая порнуха вызывает у меня холодную ухмылку и отвращения.
— А что, так оно и есть? — Андрей удивился.
— Да. Большей мерзости в жизни не видел. Мне порой кажется, что я никогда в жизни не позволю женщине с собой такое проделать. Фу.
Андрей не стал говорить Антону, что в молодости испытывал схожее состояние, которое, в принципе, не изменилось до сих пор. Андрей считал себя девственником, но об этом предпочел не распространяться. Скорее всего со стыда. Молча они добили завтрак, а потом приступили к поочередному посещению душа и прочим обычным делам. Тем более что Андрею надо было торопиться на первый рабочий день.
В гостиной тем временем все взрослые разбежались, а у Тимофея и Жени появилась возможность спокойно поговорить:
— Что она тебе сказала, — спросил Женя.
— Она попросила тебя позвонить, поскольку по неведомым мне причинам не смогла записать твой номер.
— Я же помню, что она это сделала.
— Жень, она девушка. Вспомни тетю Анастасию и то, какие она откидывает фортели если покупает новый мобильник. Она же последним училась пользоваться целый месяц, не больше не меньше!
— Помню. Как же повезло, что у нее нашелся на тебя выход.
— И не говори. В общем слушай, она на самом деле была очень обеспокоенная, по ходу ее предки не хотят, чтобы вы виделись, пока они с тобой не познакомятся.
— Что?
— Так что тебе предстоят смотрины. Причем жесткие. О ее родителях ходят откровенно адские слухи.
— А ты то откуда знаешь?
— Вспомни, кого я учу финскому, а они подруги все таки.
— Прости, я туплю, — понял Женя, — дай мне ее номер.
— Погоди, — сказал Тимофей серьезно, — вот только одно я тебе посоветую сделать прежде чем дам телефон. И ты пообещай что сделаешь, это не паранойя, так лучше для тебя.
— Говори.
— Скажи им бабушкину фамилию.
— Зачем? Это же проверить легко.
— Послушай, они возможно и проверять ничего не будут, это люди которые грозятся, но не кусают. А если они услышат столь известную фамилию, то вцепятся в тебя как в денежного наследника. По моим сведениям у папочки Сони все не очень хорошо сейчас идет. Я бы сказал совсем плохи его дела. Не хочу, чтобы девчонка еще перед такой дилеммой оказалась.
— Понял. Сделаю. Давай номер.
Женя в нетерпении переписал заветные цифры в свой мобильник и набрал их:
— Алло, Соня?!
— Женя! — Соня вскочила с постели в полном восторге, — я так ждала твоего звонка.
— А я твоего!
— Я номер не записала…
— Я уже в курсе. Соня, мне Тимофей все рассказал. Если ты готова меня принять, то я могу приехать хоть сегодня вечером.
Соня подпрыгнула:
— Я готова, конечно! Я только рада буду.
Они закончили беседу и Соня запрыгала в восторге по комнате. Все складывалось как нельзя лучше.
В общем и целом, все кончилось хорошо.
6. МОЯ РАДОСТЬ, МОЕ НЕСЧАСТЬЕ
Ты — моя судьба. Мое вино, мой порок
С самого начала ты рядом
Мой мягкий бальзам, Мой символ, мой гуру
Маячок, на который я иду в темноте
Мое море, моя мать, Мой страх, мой элексир
Видение звездного пространства
В котором тонет все, чем являюсь
Мой саван, моя йога
Ты мой наркотик, страсть и карнавал
Мой зен, Моя радость, мое несчастье.
Current music‑Marcos Andre‑Meu bem, meu mal
Любимый Сьелито!
Ты знаешь ведь — во всем бабы виноваты. Именно «бабы», а не женщины. Поскольку среди женщин можно найти людей. Среди баб — нет. Вся гомофобия идет от них. Знаешь почему? Потому что их больше. А они любят к себе внимание. Очень любят. Упиваются этим вниманием, придумывают различные ухищрения, красятся, прически строят, стринги одевают. Но я же знаю, что тебя этим не пронять, ты же с другого куста, не возбудит тебя никогда эти бесполезные куски мяса раскрашенные, завитые и бегающие по винзаводам в поисках как можно более понтастой выставки, на которой она конечно ни черта не поймет, но сходит, будет трясти перед подругами, что вот — сходила, билет достала, там все такое захватывающее. Долго будет трясти. И чеком из кафе и этими цветами, которые завянут на следующий день, поскольку бабы выделяют не пот, а кислоту в газообразном состоянии от которой все цветы дохнут.
